Причины и доказательства разногласий Ахмада Ахса’и с воззрениями Мухй ад-Дина Ибн ал-‘Араби

Мы постараемся изложить основные причины разногласий выдающегося шиитского мыслителя шейха Ахмада Ахса’и с Мухй ад-Дином Ибн ал-‘Араби. Разумеется, всякий, кто читал труды шейха Ахса’и – например, «Рештское послание» или «Комментарий к “Маша ‘ир” Садры», или им подобные произведения – заметил его открыто выраженное и упорное несогласие с Ибн ал-‘Араби, Газали и теми мыслителями, которые в том или ином аспекте и в той или иной мере разделяют их воззрения. Шейх Ахса’и, можно сказать, встречает их во всеоружии, видя в них явную угрозу исповедуемым им ценностям, и при помощи оружия доказательств пытается устранить опасность, которые те, по его мнению, представляют. Если, для того, чтобы лучше постичь основу мировоззрения Ахса’и, мы станем прилежно изучать его работу «Толкование великого совокупляющего странствия» (Шарх аз-зийара ал-джами‘а ал-кабира), то вскоре поймем, что суть его воззрений и взглядов заключается в неукоснительном следовании пророку Мухаммаду и его роду и в подражании всем его членам. Истина для Ахса’и заключается в согласии с ними, а ложь – в несогласии с четырнадцатью святыми душами. Шейх считает, что его учение и мировоззрение находится в полном согласии с Кораном и преданиями людей из рода Мухаммада. Он многажды сверял свои мистические переживания и видения с Кораном и Преданием и убеждался в их полном согласии с последними. С его точки зрения, всякая мысль и всякое толкование истин ислама и творения Творца, которое сбилось с пути имамов или находится с ним в явном несогласии, является попыткой подменить или исказить действительность и истинную сущность мира, или даже богоборчеством. Иными словами, по мнению Ахса’и, смысл правильного постижения истинной сущности мира и мудрости, в которой, по слову Бога, таится большое благо, заключается в том, чтобы блюсти чистоту шиизма. Мерилом и весами последней, по мнению шейха, должны служить Коран и предание, передаваемое от рода Пророка. Шейх Ахса’и критиковал Ибн ал-‘Араби, учившего о единстве бытия и сущего и считавшего себя «печатью святых», руководствуясь именно этими критериями. Кроме того, из некоторых намеков последнего можно заключить, что тот, в некотором смысле, ставил себя выше печати пророков, а также причислял Фараона к числу спасенных. Похоже, что он также верил в свою способность вознестись в высшие миры. Помимо этого, он утверждал, что видит некоторых шиитов в облике свиней. Если бы подобным образом высказывался человек, к словам которого не прислушиваются другие, возможно, это осталось бы без последствий. Однако некоторые суфии и суннитские ученые – например, Ша‘рани [1] – попали под его воздействие, и некоторые шиитские ученые, склонные к мистицизму – например, Кади Нураллах Шуштари [2] – также защищали его, толкуя аллегорически некоторые его высказывания, которые находились в явном противоречии с шариатом. Шейх Баха’и, невзирая на некоторые свои разногласия с суфиями, также иногда хвалил его. Мулла Садра Ширази, испытавший влияние Ибн ал-‘Араби во многих областях своей мысли, с похвалой отзывался о его мнении о конечном спасении Фараона, говоря, что от этих слов веет духом истины (однако, в отличие от Ибн ал-‘Араби, он остерегался открыто высказать свое мнение по этому вопросу, чтобы не перечить явно Корану и Преданию). Мирза Мухаммад Ахбари, аллегорически толкуя некоторые его высказывания, также пытался представить его в качестве великого ученого, мистика и чудотворца. Кроме того, он, так же как некоторые другие ученые, пытался выдать Ибн ал-‘Араби за шиита-двунадесятника (и это – не взирая на то, что последний причислял ‘Умара бен Хаттаба к числу непорочных (при том, что ничего подобного не утверждал ни сам ‘Умар, ни кто-либо из суннитов), а также считал его, наравне с Абу Бакром, ‘Усманом и аббасидским халифом Мутаваккилем, другом Божьим и обладателем внешнего и внутреннего наместничества (тогда как Мутаваккил преградил доступ воды к гробу имама Хусейна, чтобы разрушить его, а о том, как относились к шиитам другие «полюсы», хорошо известно из истории)). Шейх Ахса’и полагал, что попытки выдать за шиита человека, исповедовавшего подобные воззрения, свидетельствуют о забвении совершившими их людьми всякого шиитского знания. Многие из воззрений Ибн ал-‘Араби не согласуются даже с ключевыми положениями ислама. Например, все сунниты полагают, что никто из людей не стоит выше Пророка и не занимает более высокой стоянки, чем он. Если же верить сообщаемому Ибн ал-‘Араби преданию, Пророк якобы спрашивал у Билала Хабаши: «Благодаря какому поступку ты опередил меня и достиг рая прежде меня, так что, где бы я ни ступал в раю, я слышал шум твоих удаляющихся шагов?» Билал ответил: «О пророк Божий! Я никогда не испражнялся, не совершив после этого малого омовения, и я никогда не совершил омовения, не совершив вслед за этим два рак‘ата молитвы и не подтвердив, что признаю тебя пророком». Тогда Пророк сказал: «Ты опередил меня этими двумя рак‘атами». Затем Ибн ал-‘Араби пересказывает свой сон и толкует его таким образом, который позволяет ему утверждать, что он является печатью святых, при этом намекая на то, что его стоянка выше стоянки печати пророков. Он рассматривает этот вопрос в своей книге «Геммы мудрости» (Фусус ал-хикам). Затем он утверждает, что, с точки зрения своей святости, печать пророков относится к печати святых так же, как, с точки зрения пророчества, пророки относятся к нему самому. Тем самым, он делает печать пророков последователем печати святых. Он добавляет, что следы этой святости уже явлены в нем и что он надеется, что они достигнут своей полноты. Ввиду подобных утверждений, явно противоречащих основным положениям ислама в целом и шиизма в частности, шейх Ахса’и считал, что следует называть Ибн ал-‘Араби «умертвителем религии» (мумит ад-дин), а не «оживителем ее» (мухй ад-дин). Следует, однако, признать, что Ибн ал-‘Араби обладал глубокими познаниями в многих науках. Отвергнуть его наследие целиком – проще простого, но невозможно отрицать тот факт, что, разъясняя свои философские воззрения, он демонстрирует глубокую эрудицию. Иногда он излагает свою точку зрения таким способом, который является особо привлекательным для любителей мудрости и философии (в том числе, современных). Шейх Ахса’и, как последователь учения Мухаммада и его рода, приложил много усилий, чтобы показать, что Ибн ал-‘Араби представляет истинную сущность вещей в превратном виде. Ахса’и был уверен в том, что божественная самость непознаваема, ибо познающий и познаваемое должны быть однокоренными вещами, тогда как между Богом и тварью нет ничего общего и они не соучаствуют даже в бытии: бытие Бога отличается от бытия твари тем, что противоположность второго – то есть, небытие твари – возможно представить, тогда как небытие Бога не представимо. Следовательно, бытие Бога есть бытие, не имеющее ничего общего с бытием твари, и разницу между этими двумя бытиями нельзя свести к силе и слабости (т.е. к различии в интенсивности. – Я.Э.). Таким образом, Бог и тварь не соучаствуют ни в чем и утверждение о единстве бытия Бога и твари – ложно. Познание Бога сводится к познанию Его атрибутов, которые сотворены и не принадлежат к Его самости. Эти атрибуты проявляются на разных стоянках Мухаммада и его рода, как свидетельствуют об этом передаваемые от них предания и стихи Корана. Поэтому мы должны пересмотреть свое мнение об этих великих людях и должны перестать считать, что они – таковы же, как все остальные люди, с тем лишь отличием, что они более богобоязненные, более стойкие в вере и обладают большим знанием, чем другие. Правильный взгляд на них заключается в том, чтобы признать, что они занимают особое место и положение в устройстве мира, предположить отсутствие которого невозможно. Иными словами, они являются необходимым звеном в цепочке нисхождения милости со стоянки божественного желания (маши’а) на остальную тварь. Всякая милость, будь то бытием твари или чем-либо другим, творится и оказывается Богом посредством Мухаммада и его рода. Наиболее совершенными местами проявления Бога в форме человеческого существа в этом мире и местом проявления тех внутренних стоянок, на которые указывают имена и атрибуты Творца, являются четырнадцать чистых душ, то есть Пророк, его дочь Фатима и двенадцать имамов. Разумеется, из-за ограничений, имеющих место в месте проявления, то есть в этом дольнем мире, не все стоянки могут быть проявлены в человеческих существах. Однако эти четырнадцать являются окнами в иные миры, и все, что может проявиться из тех миров в этом мире, проявляется через них. В наше же время всякое божественное предопределение нисходит в этот дольний мир при посредничестве скрытого от людских глаз Господина времени. Ахмад Ахса’и считает, что скрытые сущности и стоянки чистых имамов являются неотъемлемой частью устройства мира и связующим звеном между Творцом и тварью. Ссылаясь на передаваемые от непорочных предания, он утверждает, что постичь мир таким, каков он на самом деле, можно только посредством позаимствованного у них знания, ибо в действительности постичь мир означает постичь некоторые из них стоянок. Поэтому для него неприемлемы притязания Ибн ал-‘Араби на то, что он достиг ступени, на которой может самостоятельно постигать сущность мира, и поэтому уже не нуждается в посредничестве имамов, заимствовании от них и дружбе с ними. Даже когда он высказывается признательно о некоторых из них, эта признательность сочетается с враждебностью к их последователям (например, в утверждении, что Божьи друзья видят их в образе свиней). Восхваляя врагов имамов и клянясь в своей дружбе с ними, он, тем самым, волей неволей проявляет свою внутреннюю враждебность к самим имамам. В силу распространенности подобного рода воззрений и сопутствующих им мнений, однозначно свидетельствующих о том, что исповедующий их сбился с просторного пути истины, шейх Ахса’и ополчился против этих взглядов, настаивая на том, что принесенную Мухаммадом и его родом религию нельзя получить от другого, и что устройство мира, сотворение человека, начало его бытия и его восстановление и определение его конечной судьбы, а также истинное познание (в частности, познание того, что полезно и что вредно для человека) не может совершиться иначе, как через посредничество четырнадцати чистых душ. Зейн ал-‘Абидин Ибрахими (Кирман, Иран) Перевод с персидского Яниса Эшотса Источник: журнал «Ишрак», №3

• 1. Абд ал-Ваххаб б. Ахмад аш-Ша‘рани (897/1492-973/1565) – египетский суфий умеренного толка, известный как популяризатор идей Ибн ал-‘Араби (прим. пер.).
• 2. Кади Саййид Нураллах Шуштари (956/1549-1019/1610) – шиитский суфий-нурбахшит из рода мар‘ашитских саййидов, автор известного биографического труда «Собрания верующих» (Маджалис ал-му’минин). В молодости эмигрировал из Ирана в Индию, был судьей Лахора. По приказу императора Джахангира был избит до смерти за отказ отречься от своих шиитских воззрений (прим. пер.).